Линкоры. часть третья. за ла маншем и океаном

Японская и британская авиация

Понимая критическую слабость своих морских сил, предназначенных для обеспечения высадки в Малайе, командующий Объединённым флотом адмирал Ямамото сделал ставку на авиацию. К ноябрю 1941 года японцы успели построить в районе Сайгона три крупных аэродрома, куда были переброшены две авиагруппы 22-й воздушной флотилии Императорского флота контр-адмирала Мацунага Садайти — «Гензан» и «Михоро». 

Каждая из них имела 36 двухмоторных бомбардировщиков Мицубиси G3M2 («Нелл»). Кроме того, специально для противодействия британским линкорам в самом конце ноября адмирал Ямамото приказал срочно перебросить с Формозы в Индокитай половину авиагруппы «Каноя» — 27 бомбардировщиков G4M (ударное соединение «Тей»). По данным Пола С. Далла («Боевой путь Императорского японского флота»), к началу декабря японская морская авиация в южной части Французского Индокитая имела в общей сложности 144 самолёта — 99 бомбардировщиков и торпедоносцев, 39 истребителей и 6 разведчиков.

Армейская авиация в Индокитае была представлена 3-м авиационным соединением генерал-лейтенанта Сугахара Митита. В нём насчитывалось около 450 самолётов, но они не были подготовлены для действий над морем и вообще не предполагались к использованию в первые дни операции. Генерал Сугахара имел задачу перебазировать свои силы на аэродромы Таиланда и обеспечить их необходимым снабжением для прикрытия второго и третьего эшелонов высадки, а затем для поддержки наступления на суше. В первые дни операции японцы задействовали только морскую авиацию.

Исследования называют самые разные цифры численности британской авиации в Малайе. Воздушные соединения находились здесь давно, часть самолётов была неисправна, часть — выведена в резерв. Д. Ричардс и Х. 

Сондерс в фундаментальной работе о британских ВВС во Второй мировой войне указывают, что на 8 декабря на Дальнем Востоке (то есть в Малайе и Бирме) имелось в общей сложности 362 самолёта, из них боеготовыми считались 233 машины, но не все они находились в первой линии. 

Согласно комментариям к работе лейтенант-коммандера Джеффри Б. Мейсона «Service histories of Royal Navy warships in WWII» (2003 год), опубликованной на сайте naval-history.net, в первой линии имелось только 158 исправных самолётов — 47 скоростных двухмоторных бомбардировщиков Бристоль «Бленхейм», 24 средних бомбардировщика Локхид «Гудзон», 24 одномоторных торпедоносца-биплана Виккерс «Вайлдбист», 60 истребителей Брюстер «Буффало» и 3 разведывательных «Каталины». Кроме того, по данным Ричардса и Сондерса, в резерве насчитывались 31 вполне исправный истребитель «Буффало» (из 52), 7 «Гудзонов» и 15 «Бленхеймов».

Британский бомбардировщик «Гудзон» над морем airwar.ru

Таким образом, на первые дни операции (до обустройства японской армейской авиации на аэродромах Таиланда) британские воздушные силы имели численное превосходство над противником. Кроме того, у них имелась более развитая аэродромная сеть: 26 аэродромов, из них 11 с бетонным покрытием, а также две готовые радиолокационные станции воздушного наблюдения (в Мерсинге и Букит-Чунанге). Правда, японские бомбардировщики имели бо́льшую дальность и могли нести более высокую нагрузку. Зато дальность полёта японских истребителей не позволяла им достигнуть Малайи — то есть японские бомбардировщики были вынуждены действовать против британских войск и кораблей без всякого прикрытия.

В этих условиях Кондо и Ямасита имели только один шанс: быстро захватить аэродромы на территории Таиланда и перебросить туда свои истребители вместе с топливом и снабжением. До этого вся японская операция являлась чистой авантюрой, и её судьба висела буквально на волоске. Успех десанта зависел от того, сможет ли авиация из Индокитая нейтрализовать «Соединение Z» — или же линкоры Филлипса доберутся до японских транспортов и устроят им бойню.

Властелины морей

То, что главной силой флота являются линкоры, считалось аксиомой на протяжении почти трех столетий. Со времен англо-голландских войн XVII века и до Ютландского сражения 1916 года исход войны на море решала артиллерийская дуэль двух флотов, выстроенных в кильватерные линии (отсюда и происхождение самого термина «линейный корабль», сокращенно — линкор). Веру во всемогущество линкора не подорвали ни появившаяся авиация, ни подводные лодки. И после Первой мировой войны большинство адмиралов и военно-морских теоретиков по-прежнему измеряли силу флотов количеством тяжелых орудий, суммарным весом бортового залпа и толщиной брони. Но именно эта исключительная роль линейных кораблей, считавшихся неоспоримыми властелинами морей, и сыграла с ними злую шутку…

Эволюция линкоров в первые десятилетия ХХ века была поистине стремительной. Если к началу Русско-японской войны в 1904 году крупнейшие представители этого класса, именовавшиеся тогда эскадренными броненосцами, имели водоизмещение порядка 15 тысяч тонн, то у построенного в Англии два года спустя знаменитого «Дредноута» (это имя стало нарицательным для его многочисленных последователей) полное водоизмещение составляло уже 20 730 тонн. «Дредноут» казался современникам гигантом и верхом совершенства. Однако уже к 1912 году на фоне новейших сверхдредноутов он выглядел вполне заурядным кораблем второй линии… А еще через четыре года англичане заложили знаменитый «Худ» водоизмещением 45 тысяч тонн! Невероятно, но мощные и дорогостоящие корабли в условиях безудержной гонки вооружений устаревали буквально за три-четыре года, и их серийная постройка становилась чрезвычайно обременительной даже для самых богатых стран.

Отчего же так получалось? Дело в том, что всякий боевой корабль представляет собой компромисс многих факторов, главными из них считаются три: вооружение, защита и скорость хода. Каждая из этих составляющих «съедала» значительную часть водоизмещения корабля, поскольку и артиллерия, и броня, и громоздкие силовые установки с многочисленными котлами, топливом, паровыми машинами или турбинами были очень тяжелыми. И конструкторам, как правило, приходилось жертвовать одним из боевых качеств в пользу другого. Так, итальянской кораблестроительной школе были присущи быстроходные и сильно вооруженные, но слабо защищенные линкоры. Немцы, наоборот, ставили во главу угла живучесть и строили корабли с очень мощным бронированием, но умеренной скоростью хода и облегченной артиллерией. Стремление же обеспечить гармоничное сочетание всех характеристик с учетом тенденции постоянного увеличения главного калибра приводило к чудовищному росту размеров корабля.

Как это ни парадоксально, но появление долгожданных «идеальных» линкоров — быстроходных, сильно вооруженных и защищенных мощной броней — довело саму идею таких кораблей до полного абсурда. Еще бы: плавучие монстры из-за своей дороговизны подрывали экономику собственных стран значительнее, чем вторжения вражеских армий! При этом в море они почти не выходили: адмиралы не хотели рисковать столь ценными боевыми единицами, поскольку потеря даже одной из них приравнивалась практически к национальной катастрофе. Линкоры из средства ведения войны на море превратились в инструмент большой политики. И продолжение их строительства определялось уже не тактической целесообразностью, а совершенно иными мотивами. Иметь такие корабли для престижа страны в первой половине ХХ века означало примерно то же, что сейчас обладать ядерным оружием.

Необходимость остановить раскрученный маховик гонки морских вооружений осознавали правительства всех стран, и в 1922 году на созванной в Вашингтоне международной конференции были приняты радикальные меры. Делегации самых влиятельных государств согласились существенно сократить свои военно-морские силы и закрепить суммарный тоннаж собственных флотов в определенной пропорции в течение последующих 15 лет. На этот же срок практически повсеместно прекращалось и строительство новых линкоров. Единственное исключение было сделано для Великобритании — страны, вынужденной сдать на слом наибольшее число совсем новых дредноутов. Но те два линкора, которые могли построить англичане, вряд ли имели бы идеальное сочетание боевых качеств, поскольку их водоизмещение должно было измеряться величиной 35 тысяч тонн.

Вашингтонская конференция стала первым в истории реальным шагом по ограничению наступательных вооружений в глобальном масштабе. Она дала мировой экономике некоторую передышку. Но не более того. Поскольку апофеоз «линкорной гонки» был еще впереди…

Экологическая опасность

Royal Oak затонул, имея на борту около 3000 тонн топочного мазута. В 1990-х годах нефть начала вытекать из проржавевшего корпуса, и опасения по поводу воздействия на окружающую среду заставили Министерство обороны рассмотреть планы по её добыче

Статус Royal Oak как военной могилы требовал осторожного подхода к исследованиям и любым предлагаемым методам удаления нефти: планы по подъёму корабля в 1950-х годах были аннулированы из-за сопротивления общественности. В дополнение к этическим соображениям, требуется особая осторожность при планировании работ во избежание массового выброса оставшейся нефти

Ситуацию усложняет и наличие в погребах множества тонн неразорвавшихся боеприпасов.

Министерство обороны заказало съёмку места крушения и оценку его состояния. Сонограммы с высоким разрешением показали, что Royal Oak лежит почти кверху килем, а надстройки прижаты к морскому дну. Носовая часть была оторвана первой торпедой U-47, а зияющая дыра на правом фланге была результатом второго успешного залпа. После нескольких лет задержек, Министерством обороны с Briggs Marine был заключен контракт на откачку оставшейся нефти. Так как Royal Oak был переоборудован с угольного топлива на мазут, то его топливные танки находятся в нестандартных местах, что осложняет работы. К 2006 году все резервуары двойного дна были очищены, и в следующем году началась работа по откачке нефти из внутренних отсеков при помощи оборудования для холодной резки. К 2010 году из корабля было откачано 1600 тонн мазута и последовало заявление, что затонувший корабль больше не выпускает нефть в Скапа-Флоу. Предполагается, что во внутренних помещениях остаётся до 783 м³ нефти; есть планы возобновить откачку в середине 2021 года.

Конструкция

Основываясь на опыте, полученном при эксплуатации «Айрон Дьюка», на котором даже при среднем волнении батареи 152-мм орудий заливались водой, их перенесли ближе к корме с уменьшением расстояния между казематами. Теперь их заливало меньше чем на кораблях, построенных раньше. Четыре орудия были поставлены открыто на главной палубе по сторонам от дымовой трубы. Противо­торпедная переборка прикрывала погреба, машинные, котельные и торпедные отделения. Расположенная так же, как на линкорах типа «Куин Элиза­бет», она имела меньшую толщину: всего 38 мм, а в междудонном пространстве — 25,4 мм. Причина этого в том, что в первоначальном проекте кораблей типа «Роял Соверен» предусматривалось угольные ямы. При проектировании была заложена не очень большая метацентрическая высота, при этом бортовая качка становилась более плавной, и корабль становился более устойчивой платформой для артиллерии.

Установка булей на линкор «Рэмиллис», выполненная ещё до окончания его строительства, изменила параметры остойчивости, поскольку увеличилась ширина и возросла метацентрическая высота

Поэтому решили, снабжая остальные четыре линкора булями, уделить особое внимание на борьбу с качкой. После того как выяснилось, что это не помогло и корабли с булями весьма подвержены бортовой качке, провели множество опытов, чтобы разработать оптимальную конструкцию булей для линкора «Роял Оук» и установив вместе с булями новые улучшенные скуловые кили

Не смотря на то, что ходе испытаний все линкоры типа «Роял Соверен» превысили конструктивную мощность турбин (40 000 л. с.) скорость с булями составила 21,5 узел. У линкоров типа «Роял Соверен» руль был одиночный, но маленьким вспомогательным рулем спереди (оба располагались в диаметральной плоскости корабля).

История эксплуатации

Королевский правитель, Отпор, Разрешение и Императрица Индии изначально были назначены на Флот под Ла-Маншем, с Королевский правитель служащий флагманом флота, а последний корабль — флагманом второй в команде. Месть и Королевский дуб были введены в состав Летной эскадрильи в 1896 году, когда напряженность в отношениях с Германской империей была высокой после рейда Джеймсон в Южная Африка, с первым в качестве флагмана. Ramillies стал флагманом Средиземноморского флота, к нему присоединились капот. Все корабли Ла-Манш участвовали в в 1897 г. Императрица Индии и Королевский правитель были переброшены в Средиземное море вскоре после обзора, хотя только бывший корабль присоединился к Ramillies и капот как часть Международной эскадры, многонациональной силы, которая вмешалась в восстание греков-христиан 1897–1898 годов против правления Османской империи на Крите.

Начиная с 1900 г. эти корабли находились в Средиземном море, за исключением капот, начал возвращаться домой и часто служил Береговая охрана или же сторожевой корабль перед началом длительного ремонта в 1902–1903 гг. Императрица Индии был первым из сестер, который был переоборудован, и был единственным кораблем такого класса, присутствовавшим в Кинге. Эдуард VII Коронационный обзор флота в августе 1902 года. Корабль служил флагманом заместителя командира Флота метрополии после его переоборудования, пока его не сменил Королевский дуб в 1904 г. Месть был вторым кораблем, завершившим переоборудование, и был флагманом Флота метрополии до 1905 года. Большинство сестер были переведены в резерв после завершения переоборудования, хотя обычно они участвовали в ежегодных маневрах флота.

Разрешение был первым кораблем учебный класс будет помещен в резерв в июне 1904 г. Королевский правитель, Ramillies, Отпор, Месть, Королевский дуб и Императрица Индии последовал в 1905 году. Последний корабль случайно столкнулся с подводной лодкой. HMSA10 в следующем году. За исключением Месть, все они были выведены из эксплуатации в 1909–1912 гг. и Императрица Индии был потоплен как целевой корабль в 1913 г. Королевский правитель и Ramillies были проданы на металлолом в октябре 1913 года. Отпор в июле 1911 г., а затем Королевский дуб в январе 1914 г. и Разрешение в апреле.

капот большую часть своей активной карьеры проработал на Средиземноморском флоте, где низкий надводный борт был меньшим недостатком. В 1900 году корабль был ненадолго переведен в резерв, а в следующем году стал сторожевым. Она вернулась в Средиземное море в конце 1901 года, но пробыла там всего год, прежде чем вернуться в Верфь Chatham Dockyard на ремонт. капот был назначен на Флот метрополии после его завершения в середине 1903 года и был переведен в резерв в начале 1905 года. Четыре года спустя он стал принимающий корабль в Квинстаун, Ирландия. капот использовался при разработке выступов противоторпед в 1911–1913 гг. и был затоплен в конце 1914 года, чтобы блокировать южный вход в Портлендская гавань.

Месть был возобновлен в 1906 году как артиллерийский учебный корабль пока она не была окупился в 1913 году. В следующем году, после начала Первой мировой войны, она была повторно введена в строй для бомбардировки побережья Фландрия как часть Дуврский патруль, во время которого она получила четыре удара, но не получила серьезных повреждений. В начале 1915 года ей установили противоторпедные выступы, став первым кораблем, на котором они были установлены. Позже в том же году корабль был переименован. Устрашающий освободить ее имя для использования на новом линкоре Месть и был переоборудован в жилой корабль к концу года. Последний выживший член своего класса, корабль был продан за лом в ноябре 1919 г.

Фон

Правая высота, план палубы и разрез корпуса, как показано на Морской ежегодник Брасси 1906

К концу 1880-х годов на правительство оказывалось давление с целью модернизации и расширения Королевского флота. Страх войны с Россией в 1885 году во время Пандждский инцидент, неспособность блокирующего флота сдержать набегающие корабли в порту во время маневров флота 1888 года и более реалистичные оценки количества кораблей, необходимых для выполнения задач, требуемых во время войны против Франции, в сочетании с разоблачениями влиятельных журналистов, таких как В. Т. Стед, выявили серьезные недостатки во флоте. Правительство ответило Закон об обороне военно-морского флота 1889 г., который предоставил £ 21,5 миллиона долларов на обширную программу расширения, из которых восемь кораблей Королевский правитель класс были центральным элементом. Закон также формализовал двухступенчатый эталон, в результате чего Королевский флот стремился быть таким же большим, как две следующие крупные военно-морские державы вместе взятые.

Предварительная работа над тем, что станет Королевский правительs началось в 1888 году, и Совет Адмиралтейства направил Директор по военно-морскому строительству, Сэр Уильям Уайт, чтобы разработать улучшенную и увеличенную версию Trafalgar учебный класс. Эти корабли были оснащены орудийные башни, вес которых диктовал их низкуюнадводный борт корабли, чтобы сократить свои верхний вес. Уайт, однако, яростно отстаивал идею конструкции с высоким надводным бортом, чтобы улучшить способность новых кораблей сражаться и парить в ненастную погоду. Это означало, что вооружение могло быть установлено только в более легких, менее бронированных. барбеты. После долгого обсуждения доска пришла к мнению Уайта, и дизайн напоминал увеличенную версию более ранней версии. Адмирал класс, хотя один из восьми кораблей, капот, был построен как башенный корабль с низким надводным бортом в знак уважения к Первый морской лорд, Адмирал сэр Артур Худ, который сильно отстаивал этот тип. В Королевский правительs часто считают первым линкором того типа, который станет известен после ввода в строй революционного Дредноут в 1906 году как предварительные дредноуты.

Навязчивая идея «сверхкорабля»

В завершение следует отметить, что стремлением создать «суперкорабль», более сильный, чем любой потенциальный противник его класса, в разное время озадачивались конструкторы и кораблестроители разных стран. И здесь есть своя закономерность: чем слабее экономика и промышленность государства, тем это стремление активнее; для развитых стран оно, наоборот, менее характерно. Так, в межвоенный период британское Адмиралтейство предпочитало строить весьма скромные по боевым возможностям корабли, но зато в массовом количестве, что в итоге позволяло иметь хорошо сбалансированный флот. Япония же, напротив, стремилась создавать корабли более сильные, чем английские и американские, — таким образом она рассчитывала компенсировать разницу в экономическом развитии со своими будущими соперниками.

В этом отношении особое место занимает кораблестроительная политика тогдашнего СССР. Здесь после решения партии и правительства строить «Большой флот» навязчивая идея «сверхкораблей» фактически была доведена до абсурда. С одной стороны, Сталин, вдохновленный успехами в области авиационной промышленности и танкостроения, слишком поспешно посчитал, что столь же быстро удастся решить все проблемы и в кораблестроительных отраслях. С другой — атмосфера в обществе была такова, что проект любого корабля, предлагаемого промышленностью и не превосходящего по своим возможностям зарубежных собратьев, легко могли посчитать «вредительским» со всеми вытекающими последствиями. У конструкторов и кораблестроителей просто не оставалось выбора: им вынужденно приходилось проектировать «самые мощные» и «самые быстрые» корабли, вооруженные «самой дальнобойной в мире» артиллерией… На практике это выливалось в следующее: корабли с размерами и вооружением линкоров стали именовать тяжелыми крейсерами (зато самыми сильными в мире!), тяжелые крейсера — легкими, а последние — «лидерами эсминцев». В такой подмене одних классов другими еще имелся бы смысл, если отечественные заводы могли бы строить линкоры в тех количествах, в каких другие страны строили тяжелые крейсера. Но поскольку это было, мягко говоря, совсем не так, то шедшие наверх рапорты о выдающихся успехах проектировщиков часто выглядели банальным очковтирательством.

Характерно, что практически все «сверхкорабли», когда-либо воплощенные в металл, не оправдали себя. Достаточно привести в пример японские линкоры «Ямато» и «Мусаси». Они погибли под бомбами американских самолетов, так и не сделав ни одного залпа главным калибром по своим американским «одноклассникам». Но даже если бы им и довелось сойтись с флотом США в линейном бою, они вряд ли могли рассчитывать на успех. Ведь Япония смогла построить лишь два линкора последнего поколения, а Соединенные Штаты — десять. При таком соотношении сил индивидуальное превосходство «Ямато» над отдельно взятым «американцем» уже не играет никакой роли.

Мировой опыт свидетельствует: несколько хорошо сбалансированных кораблей куда лучше одного гиганта с гипертрофированными боевыми характеристиками. И тем не менее в СССР идея «сверхкорабля» не умерла. Спустя четверть века у сталинских левиафанов появились дальние родственники — атомные ракетные крейсера типа «Киров», последователи «Кронштадта» и «Сталинграда». Впрочем, это уже совсем другая история…

Сергей Балакин

• Большие маневры
• Судьба президента

КАКИМ МОЖЕТ БЫТЬ ОБЛИК СОВРЕМЕННОГО ЛИНКОРА

Современные достижения металлургии в области высоколегированных сталей и титановых сплавов позволят линкору иметь бронирование, эквивалентное по степени защиты 356 – 380-мм броне прежних времен, но меньшей толщины и массы, что даст возможность перераспределить высвободившуюся массу и объемы под вооружение. В результате противокорабельные ракеты, убийственно опасные для кораблей из легких сплавов, для современного линкора, закованного в панцирь, эквивалентный 356 – 380-мм броне, не будут уже нести смертельной угрозы.

Одна из самых распространенных противокорабельных ракет на Западе — американский «Гарпун». Она несет боевую часть весом 225 кг. Кроме того, эта боевая часть фугасная, не приспособленная для пробивания толстой брони. Таким образом, данная ракета не в состоянии проникнуть внутрь бронированной цитадели корабля, где расположены погреба боезапаса, подпалубные пусковые установки ракет, котельное и машинное отделения, и, взорвавшись там, нанести ему непоправимый ущерб. На подлете к цели на дальности порядка 100 км эта ракета по своей массе эквивалентна 305-мм фугасному снаряду, а скорость подлета у нее в два раза меньше, чем у такого же снаряда на излете.

Большинство противокорабельных ракет (ПКР) несут комбинированную — инерциальную и активную радиолокационную — систему наведения. Ракета наводится по отраженному радиосигналу на наиболее крупный объект или же на цель, захваченную первой. Поэтому селекции цели по точке попадания в цель не проводится. Следовательно, с точки зрения теории вероятности, наиболее вероятная точка попадания ПКР — средняя часть корпуса и надстроек. А именно эта часть конструкции наиболее защищена у линкоров.

В случае применения «французской» системы бронирования, когда броневой пояс простирается от носа до кормы, толщина брони может варьироваться от эквивалента броневой защиты 102 – 127 мм в оконечностях до 356 – 380 мм в районе «цитадели». То есть надводный борт на всем или на большем его протяжении будет обеспечивать достаточно надежную защиту от ПКР.

И даже применение схемы бронирования «все или ничего», когда максимально бронируется «цитадель», а оконечности прикрываются лишь минимальной защитой, обеспечивает в случае с противокорабельными ракетами высокую степень защищенности. Так как, напомним, наиболее вероятная точка попадания — средняя часть корабля — защищена максимально.

Более того, даже если ракета перед ударом в цель делает «горку» и поражает корабль в палубу, для линкора не все так трагично, как для других типов кораблей. Дело в том, что он располагает бронированной палубой или даже несколькими палубами совокупной толщиной 127 –180 мм, что делает их практически непроницаемыми для фугасных боевых частей ПКР.

Таким образом, для надежного поражения линейного корабля потребуется срочная разработка ракет со скоростью полета порядка 650—700 м/с и более, с бронебойной боевой частью весом 750—800 кг, что повлечет за собой (при сохранении дальности полета 120—180 км) резкий рост массы ПКР (примерно до 3-5 тонн) и соответственно снижение количества этих ракет, поднимаемых одним самолетом-носителем. Также потребуются серьезные доработки носителей подобных ПКР. И если сейчас для поражения крупной надводной цели, достаточно вывести на рубеж пуска ПКР один-два самолета-носителя с двумя — четырьмя ракетами на каждом из них, то для атаки линкора придется поднимать в воздух целую авиационную группу, в том числе тяжелые самолеты, способные нести 3 – 5-тонные тяжелые ракеты.

Что касается управляемых авиабомб или ракет класса «воздух — поверхность» с лазерным или телевизионным наведением, когда имеется возможность наведения ракеты или бомбы в уязвимое место, то в этих случаях самолеты-носители сами оказываются в зоне поражения средств ПВО линкора и могут быть нейтрализованы.

В результате мы приходим к ситуации, когда современный линкор необходимо атаковать авиацией напрямую, чтобы ударить с пикирования бронебойной бомбой по палубе или поразить его торпедой.

Однако сохраняется опасность выхода из строя систем управления огнем, наведения оружия и обнаружения надводных и воздушных целей в результате поражения надстроек. Эта проблема на линкоре решаема благодаря его размерам: возможно и дублирование, и триплирование систем управления и обнаружения, создание как централизованных, так и локальных децентрализованных систем управления огнем и вооружением.