История в 23 ступени - "вода живая". журнал о православном петербурге

Первый комендант Ипатьевского дома

Первый комендант «Дома особого назначения» Авдеев был одним из рабочих. Соколов, которому впоследствии поручили вести дело о гибели императорской семьи, описывает Авдеева так: «обыкновенный тип испорченного фабричного рабочего, побывавший и в Петрограде, где четыре раза сидел в Крестах за пьяные дебоши и хулиганство и хвастался тем, что ни перед чем не останавливался в своей жизни, и всех, кто ему мешал, убирал со своего пути. Он всегда пьян или сильно навеселе».

Авдеев сопровождал императорскую чету и их дочь Марию по дороге из Тобольска в Екатеринбург и выполнил свою миссию с такой готовностью, что его сразу же назначили комендантом Ипатьевского дома. Авдеев начинал как шахтер, а затем стал механиком на заводе братьев Злоказовых; когда же завод национализировали и на место владельцев пришел рабочий комитет, его возглавил Авдеев.

Первый комендант «Дома особого назначения» занимал свою должность с 30 апреля по 4 июля 1918 года, когда его неожиданно сменил Юровский. Авдеев был грубым и резким человеком, и — как видно из показаний, данных следствию, — его недолюбливали даже его товарищи из охраны: он всеми способами пытался унизить узников, делая их жизнь невыносимой. Комендант жестоко ненавидел царя и говорил о нем со злобой, оскорблял его и называл «кровопийцей». Авдеев также любил выдавать себя за солдата или же хвастаться, приведя в Ипатьевский дом какого-нибудь «почетного» гостя и показывая ему узников.

Пока Авдеев был комендантом, Романовы лишились почти всего своего имущества, и впоследствии один из охранников скажет, что Авдеев и его люди начали выносить краденое мешками. Бесцеремонность была в порядке вещей: комендант даже позволял себе садиться за стол с узниками, докучал им и ел из их тарелок. Николай II, хотя и умел всегда владеть собой и ситуацией, весьма справедливо прозвал его «поганцем».

У императорской семьи не было ни минуты покоя. Авдеев приходил в Ипатьевский дом в девять часов утра и уходил в девять часов вечера, а в его отсутствие Романовых поручали заместителю Авдеева Мошкину, — «пьянчуга, воришка, самый последний рабочий» — такими словами его охарактеризовали товарищи с завода, о чем написано в книге генерала Дитерихса.

СУДЬБА БРАТЬЕВ

— Вы рассказывали, что историк Пётр Мультатули в своей книге «Свидетельствуя о Христе до смерти…» (2006) пытается внедрить мысль о «масонском заговоре» братьев Ипатьевых…

— Да, он так и пишет конкретно о владельце дома Н.Н. Ипатьеве и связях его «с масонско-революционными силами России». В противовес этой версии в нашей книге публикуется очерк Шитова «Братья Ипатьевы — пособники цареубийц?! Наш ответ конспирологам!». Какой может быть заговор, если второй брат, Владимир Николаевич, за много лет один только раз был проездом у своего брата в апреле 1917 года, когда произошел взрыв на Кыштымском заводе, — его пригласили как эксперта, он был академиком, при Николае II — председателем химической комиссии, жил в Петербурге. Потом, уже в Америке, он выпустил воспоминания в двух томах «Жизнь одного химика» (1945), там есть глава «Под большевиками», где он описывает этот свой приезд. Его судьба показательна: Ленин как председатель Совнаркома также назначил его главой химического комитета. В Петербурге, в архиве Академии наук на Васильевском острове я смотрел его дело, и там есть документ, подписанный Лениным. При Сталине Ипатьева тоже ценили, но когда начались репрессии — а он понимал, что вряд ли уцелеет, — уехал вместе с женой в командировку в Германию и не вернулся. Ему предложили создать химическую лабораторию в Америке, под Чикаго, и он во многом способствовал росту химической промышленности Америки, благодаря ему в годы войны СССР получал авиационный керосин по ленд-лизу… В Америке до сих пор существует мемориальная лаборатория русского академика генерал-лейтенанта Ипатьева. В 1952 году он умер, похоронен в Чикаго. Сын его Владимир Владимирович был физик, жил в Ленинграде, естественно, от отца отказался под давлением властей. Его дочь Варвара стала женой сына актера Николая Черкасова — Андрея. Андрей Николаевич живет в Сестрорецке, Варвара Владимировна умерла несколько лет назад. Она, кстати, ездила в Америку уже в наши дни. И мне бы хотелось сделать презентацию книги «Дом Ипатьева» в Америке, в той лаборатории.

— А какова судьба Николая Николаевича Ипатьева, владельца дома?

— В книге приводится документ за подписью А.Н. Жилинского, комиссара жилищных дел, — предписание Ипатьеву о выселении: он должен был покинуть дом в течение 24 часов, иначе его выселят насильно. У него был другой дом неподалеку, он туда переехал, а потом вообще покинул Екатеринбург. Когда привезли царскую семью, его уже в городе не было. Дом реквизировали, подготовили, поставили охрану, обнесли двойным забором. Мы приводим и миграционные документы Николая Николаевича и его жены: они уехали в Чехию, в 1938 году он умер, она пережила его на несколько лет. Они похоронены на Ольшанском кладбище в Праге, в крипте Успенского храма, который был также построен при участии Н.Н. Ипатьева.

История покупки дома

В то время Ипатьеву было сорок восемь лет, и его процветающее дело, связанное с торговлей и подрядами, пользовалось большой известностью в Екатеринбурге. По своему социальному положению он относился к так называемой «нарождающейся буржуазии», которая в царской России была представлена землевладельцами и такими зажиточными купцами, как он.

Разразившаяся революция, но еще в большей степени события, связанные с Романовыми, полностью перевернули и изуродовали его размеренную жизнь; в конце концов во время гражданской войны Ипатьеву удалось эмигрировать и он умер в Праге 22 апреля 1923 года.

Случилось так, что инженер купил себе этот дом у некоего Саравьева именно в начале злосчастного 1918 года. К тому времени, когда императорская семья прибыла в Екатеринбург, Ипатьев только что обустроился на новом месте, отведя верхний этаж для жилых комнат, а нижние помещения, выходившие непосредственно на улицу, — для своей конторы, которая специализировалась по черным металлам.

Расположение дома

Старый купеческий Екатеринбург был, судя по всему, очень красивым городом и к тому же относительно легко доступным, так как было построено целых два вокзала, оба на Великой Сибирской магистрали. Те, кто приезжали в Екатеринбург, сразу же оказывались на его главной улице — Вознесенском проспекте, который от вокзала вел к прямоугольной площади, расположенной на косогоре; одну из сторон площади целиком занимал знаменитый особняк одного золотопромышленника, а в глубине, на фоне неба вырисовывались купола белоснежного Вознесенского собора, величественного и изысканно красивого. Особняк инженера Ипатьева был построен напротив собора, на углу Вознесенского проспекта и одноименного переулка.

В этом месте начинался спуск с косогора, и, таким образом, дом находился на его склоне; здание было двухэтажное, но если смотреть на него со стороны главного фасада, складывалось впечатление, что этаж всего один. Дом, казалось, был идеальным местом для совершения преступлений: лестницы, лесенки, полуподвал с окнами на уровне земли, внутренние двор и сад и, кроме всего прочего, три входа, предоставлявших свободу передвижения. В Ипатьевском доме, построенном относительно недавно, были удобства, малоизвестные в русской провинции тех времен: ванная комната и даже электрическое освещение.

Охрана Ипатьевского дома

Бойцы внешней охраны Ипатьевского дома были людьми случайными — красноармейцами, воевавшими против чехословацкого корпуса генерала Гайды и казаков генерала Дутова; их служба около «Дома особого назначения» являлась лишь короткой передышкой (иногда всего двух- или трехдневной) перед новыми сражениями на разных фронтах.

Поэтому бойцы внешней охраны очень часто сменялись, и их встречи с Романовыми происходили только во время прогулки узников. В своем дневнике император, приверженец военной жизни, описал, как он то и дело заговаривал с охранниками, расспрашивая об их службе; однако устав строго воспрещал какой бы то ни было контакт с бывшим царем, и при появлении комиссаров беседы резко обрывались.

Совершенно иначе дело обстояло с внутренней охраной Ипатьевского дома. С самого начала это была особая караульная команда, тщательно подобранная из рабочих завода, принадлежавшего братьям Злоказовым и расположенного в самом центре Екатеринбурга. Хотя завод продолжал выпускать снаряды для армии, он считался одним из наиболее политически активных и сочувствующих большевикам.

Ссылка в Тобольск

Александр Керенский, бывший в то время первым министром юстиции, а позже премьер-министром Временного правительства, отправил царскую семью в Тобольск. Факт отправки находился в строжайшем секрете и был озвучен Николаю II в самый последний момент.

В 6.10 утра 1 августа 1917 года из Царского села отправился состав из 9 вагонов. В одном расположились члены дома Романовых и часть их свиты, в остальных – прислуга и гвардейские стрелки 1 полка охраны. Чуть позже на восток вышел еще один поезд, в котором находились приближенные царской семьи, обслуживающий персонал и солдаты. В общей сложности в Екатеринбург императора сопровождали:

свита – 45 человек;
солдаты – 330 человек;
офицеры охраны – 6 человек.

В тобольскую ссылку Романовы везли с собой около 40 тонн личных вещей.

От Тюмени до Тобольска Николая II с семьей перевозили водным путем на пароходе «Русь», который сопровождали еще 2 судна. И в Тюмени, и в Тобольске люди ждали императора и приветствовали его с большим уважением. Военные, все как один, стояли по струнке и отдавали честь.

В Сибири, подальше от политических интриг, семейство Николая II было в относительной безопасности. Им выделили губернаторский особняк, где они жили в терпимых, но удручающих условиях.

Положение изменилось, когда в октябре 1917 года Керенского свергли с поста. Большевики во главе с Лениным и Свердловым подняли вопрос о судебном деле в отношении царя и последующей казни, предлагалось даже просто пустить их в расход без суда и следствия. Контрреволюционные силы при поддержке многих западных держав оказывали сильное сопротивление большевицкой власти. Ленин посчитал, что царскую семью необходимо в самые кратчайшие сроки перевезти поближе к Москве. Апрель 1918 года ознаменовался для Романовых новым тяжелым переездом в Екатеринбург.

Когда расстреляли царскую семью Романовых?

Убийство Михаила

После октябрьской революции Михаил Романов обратился к Большевикам с просьбой остаться в России в качестве обычного гражданина. Просьба эта была удовлетворена. Но жить «спокойно» последнему русскому императору суждено было не долго. Уже в марте 1918 года его арестовали. Причины ареста нет. До сих пор ни один историк не смог найти ни одного исторического документа объясняющего причину ареста Михаила Романова.

Михаил Романов расстрелян 13 июля 1918

После ареста, 17 марта его отправили в Пермь, где он жил несколько месяцев в гостинице. В ночь на 13 июля 1918 года его увезли из гостиницы и расстреляли. Это была первая жертва семьи Романовых со стороны большевиков. Официальная реакция СССР на это события была двойственной:

Для своих граждан было объявлено, что Михаил позорно бежал из России за границу. Тем самым власть избавилась от лишних вопросов, и, самое главное, получила законный повод ужесточить содержание остальных членов царской семьи.
Для иностранных государств через средства СМИ было объявлено, что Михаил пропал без вести. Дескать вышел ночью 13 июля прогуляться и не вернулся.

Расстрел семьи Николая 2

Предыстория тут весьма любопытная. Сразу после октябрьской революции царская семья Романовых была арестована. Проведенное следствие вины Николая 2 не выявило, поэтому обвинения были сняты. При этом отпускать семью в Англию было нельзя (англичане отказались), а отправлять их в Крым большевикам очень не хотелось, потому что там совсем рядом были «белые». Да и на протяжении практически всей Гражданской войны Крым был под контролем белого движения, а все Романовы, находящие на полуострове, спаслись переездом в Европу. Поэтому их решили отправить в Тобольск. Факт секретности отправки отмечает в своих дневниках и Николай 2, который пишет, что было их повезут в ОДИН из городов в глубине страны.

До марта царская семья жила в Тобольске относительно спокойно, но 24 марта сюда приехал следователь, а 26 марта усиленный отряд красноармейцев. Фактически с этого времени начались усиленные меры безопасности. Основание – мнимое бегство Михаила.

В дальнейшем семью перевезли в Екатеринбург, где она поселилась в доме «Ипатьева». В ночь на 17 июля 1918 года царская семья Романовых была расстреляна. Вместе с ними расстреляна были и их прислуга. Всего в тот день погибли:

Николай 2,
Его жена, Александра
Дети императора – царевич Алексей, Мария, Татьяна и Анастасия.
Врач семьи – Боткин
Горничная – Демидова
Личный повар – Харитонов
Лакей – Трупп.

Итого, было расстреляно 10 человек. Трупы по официальной версии был сброшены в шахту и залиты кислотой.

памятник царской семье Романовых в Екатеринбурге

Кто убивал семью Николая 2?

Выше я уже сказал, что начиная с марта, охрана царской семьи была значительно увеличена. После переезда в Екатеринбург это был уже полноценный арест. Семью поселили в дом Ипатьева, и к ним был представлен караул, начальником гарнизона которого был Авдеев. 4 июля практически весь состав караула был заменен, как и его начальник. В дальнейшем именно эти люди и были обвинены в убийстве царской семьи:

Яков Юровский. Руководил расстрелом.
Григорий Никулин. Помощник Юровского.
Петр Ермаков . Начальник охраны императора.
Михаил Медведев-Кудрин. Представитель ЧК.

Это основные лица, но были и рядовые исполнители. Примечательно, что все они значительно пережили это событие. Большинство в дальнейшем принимали участие во второй мировой войне, получил пенсию СССР.

Расправа над остальными членами семьи

Начиная с марта 1918 года в Алапаевске (Пермская губерния) собирают других членов царской семьи. В частности здесь в заточении оказываются: княгиня Елизавета Федоровна, князья Иоанн, Константин и Игорь, а также Владимир Палей. Последний был внуком Александра 2, но носил другую фамилию. В дальнейшем всех их перевезли в Вологде, где 19 июля 1918 года сбросили живьем в шахту.

Последние события по уничтожению династической семьи Романовых относятся к 19 января 1919 года, когда в Петропавловской крепости были расстреляны князья Николай и Георгий Михайловичи, Павел Александрович и Дмитрий Константинович.

Дом с непростой судьбой

Снесенный дом находился на углу улиц Карла Либнехта и Клары Цеткин (до революции пересечение Вознесенского проспекта и Вознесенского переулка). Он был построен в конце 1880-х годов и выкуплен инженером-строителем Николаем Ипатьевым в 1908 году. В апреле 1918 года особняк реквизировали большевики для содержания доставленной в Екатеринбург из Тобольска царской семьи и ее приближенных.

Сразу после расстрела Романовых, произошедшего в ночь с 16 на 17 июля 1918 года, дом вернули Ипатьеву. Через пять дней в город вошли белые части. Правительство Александра Колчака решило выкупить особняк в государственную собственность и даже выплатило собравшемуся в эмиграцию Ипатьеву аванс. Однако полностью рассчитаться с инженером не успели: власть снова перешла к большевикам.

С 1922 года в доме Ипатьева размещалось общежитие студентов университета и квартиры советских служащих. Какое-то время здесь даже находился детский сад, причем в подвальном помещении, где казнили царскую семью, оборудовали детскую душевую. В 1927 году в здании решено было открыть Музей Революции, а в подвале восстановить стену, возле которой произошел расстрел, так как подлинную разобрали и увезли с собой отступающие белогвардейцы.

Дом с непростой судьбой

В 1938 году в доме разместились экспозиции Антирелигиозного и культурно-просветительского музея, одновременно тут находились конторы разных ведомств. С начала 1970-х сюда перенесли филиал Челябинского института культуры: в расстрельном подвале студенты даже ставили спектакли, о чем свидетельствуют сохранившиеся фотографии.

Дальнейшая судьба

После расстрела дом, в связи с отступлением советской власти из города, вернулся в собственность Н. Н. Ипатьева. Тот же, окончательно решившись эмигрировать, продал его представителям Белой армии, после чего домом распоряжались военные (в том числе в нём располагался штаб Сибирской армии генерала Р. Гайды) и представители российского правительства.

15 июля 1919 года Екатеринбург был взят красными — 28-й дивизией В. М. Азина. До 1921 года в доме Ипатьева располагался вначале армейский штаб, затем штаб трудовой армии, а после окончания Гражданской войны, начиная с 1922 года — общежитие студентов университета и квартиры советских служащих. В частности, здесь жил Ермаков Андрей Георгиевич, командир 6-го полка дорожно-транспортного отдела ГПУ Пермской железной дороги.

В 1923 году здание отдали Истпарту, там же разместился основной фонд Областного партийного архива, здесь же устроили Уральский филиал Музея Революции и Антирелигиозного музея — ими заведовал Виктор Быков, член партии большевиков с 1904 года и старший брат Павла Быкова, бывшего в 1917—1918 годах председателем Екатеринбургского Совета. Основным экспонатом Музея Революции была расстрельная комната в полуподвале, интерьер которой восстановили по фотографиям белого следствия и воспоминаниям участников событий. Туда водили экскурсии делегаций иностранных коммунистов и уральских пионеров.

Фотографии дома Ипатьева, обнесённого забором, печатались во многих советских изданиях, например, в книге «Екатеринбург за 200 лет (1723—1923)», вышедшей в 1923 году, фотография дома подписана: «Дом б. Ипатьева, место заключения и казни Романовых».

Музей Революции работал каждый день кроме понедельника и четверга с 12 до 18 часов, стоимость билетов составляла 5 коп. для экскурсантов, 10 коп. для членов профсоюза и 25 коп. для всех остальных. Правом на бесплатный вход обладали ученики школ, инвалиды и красноармейцы. В экскурсию по музею входило посещение подвала, где были расстреляны Романовы. В подвале была восстановлена стена, у которой были расстреляны Романовы (подлинную разобрали и увезли с собой отступающие белые войска). У этой стены разрешалось фотографироваться, чем, как полагают, воспользовались депутаты VI конгресса Коминтерна. Площадь перед домом была переименована в Площадь Народной Мести и на ней установили гипсовый бюст Маркса.

После 1932 года, когда в Кремле приняли решение предать случившееся забвению, площадь переименовали в «Уральских комсомольцев» и против дома Ипатьева поставили памятник этим строителям советской индустрии.

В 1938 году здесь окончательно разместились, потеснив Музей Революции, экспозиции Антирелигиозного и культурно-просветительского музея.

Дом после 1957 года

В последующие годы в этом доме находились Совет безбожников, ректорат Урало-Сибирского коммунистического университета, общежитие для эвакуированных, отделение Института культуры, областной партархив.

Во время Великой Отечественной войны в доме хранились экспонаты коллекции Эрмитажа, которые были эвакуированы из Ленинграда, но музей революции продолжал существовать, и в подвальном помещении (вход с улицы Клары Цеткин) разместилась выставка, посвящённая русско-японской войне. Весьма подробно была рассмотрена судьба Второй эскадры и приведены красочные изображения её кораблей. В парадных помещениях находились экспонаты, имеющие отношение к Мировой войне, в том числе образцы трофейного оружия иностранного производства. Весьма натуралистично выглядел муляж трупа солдата, застрявшего в колючей проволоке.

В 1946 году картины были вывезены, Музей революции закрыт, его экспозиция частично передана местному историко-краеведческому музею, часть, один из филиалов которого открылся в Вознесенской церкви. Некоторое время после этого в доме Ипатьева действовала выставка образцов советского и трофейного оружия, применявшегося во время Великой Отечественной войны.

В том же 1946 году в здание въехал Областной партийный архив, затем учебный центр областного управления культуры. Часть помещений отошла местному управлению «Союзпечати», остававшемуся здесь до 1971 г». Подвал был превращён в хранилище.

В 1974 году по ходатайству Свердловского отделения Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры дому Ипатьева был присвоен статус историко-революционного памятника всероссийского значения.

Семья Романовых в Ипатьевском доме

Превращение Ипатьевского дома в «Дом особого назначения» заняло всего несколько часов: на верхнем этаже разместили узников, на нижнем — караул, а снаружи, вокруг всего особняка, построили высокий деревянный забор.

Вскоре добавили еще одно заграждение, лишив Романовых последней возможности поддерживать связь с внешним миром. Когда же оконные стекла замазали известью, узники перестали видеть даже небо.

Внешняя охрана несла службу на территории между двумя заграждениями, то есть вдоль Вознесенского проспекта и одноименного переулка. Там же находился и сад, где Романовы гуляли в те короткие промежутки времени, когда им разрешалось выходить на воздух: березы и молодые липы, цветущие акации и сирень стали последним уголком природы, который дозволялось видеть царской семье.

Двум монахиням из расположенного неподалеку монастыря позволили заботиться о разнообразии скудного рациона Романовых: они стали регулярно доставлять пленникам молоко, яйца, масло, а иногда мясо и сладости. А священнику ближайшего Вознесенского собора отцу Сторожеву и его дьякону разрешили совершить для царской семьи несколько богослужений.

Впоследствии свидетельства священника сыграли большую роль при воссоздании атмосферы, царившей в Ипатьевском доме в последний месяц жизни Романовых. Доктор Деревенко, оставшийся на свободе, также имел возможность несколько раз приходить и осматривать Алексея. Двадцать третьего мая 1918 года из Тобольска прибыли остальные члены императорской фамилии.

Снос дома

Следователь Генеральной прокуратуры РФ В. Н. Соловьёв, долгое время ведший дело о расследовании обстоятельств гибели царской семьи, рассказывал, что агенты КГБ докладывали своему руководству о событиях, происходивших в 1970-х годах вокруг дома Ипатьева: в день гибели царской семьи некие люди, приближаясь к дому и крестясь, ставили свечки, и тому подобное. Эти действия описывались как «болезненный интерес» и квалифицировались как «антисоветские демонстрации».

Председатель КГБ Юрий Владимирович Андропов был обеспокоен вниманием к дому иностранцев, посещающих Свердловск. Приближался 1978 год, год 110-летия со дня рождения Николая Второго и 60-летия со дня его расстрела

Эти годовщины должны были привлечь внимание зарубежной прессы и радиостанций. Поэтому Андропов обратился к Политбюро со следующим предложением:

Решение о сносе дома было принято на заседании Политбюро ЦК КПСС 30 июля 1975 года. Предложение Андропова было принято единогласно. Решение Политбюро «О сносе особняка Ипатьева в г. Свердловске» подписал Суслов, так как Брежнев в это время находился на отдыхе в Крыму.

В момент принятия постановления Свердловский обком КПСС возглавлял Яков Рябов. Однако, окончательная директива откладывалась, и к моменту сноса на посту первого секретаря уже находился Борис Ельцин. Определённую роль в отсрочке сыграло противодействие Всесоюзного общества охраны памятников истории и культуры при некотором сочувствии Рябова и Соломенцева (Председателя Совета министров РСФСР). Однако местные руководители Пономарёв (Секретарь Свердловского обкома КПСС по идеологии), Мехренцев (председатель облисполкома), Манюхин (первый секретарь горкома КПСС) торопили снос. В июле 1977 года в доме работала комиссия во главе с профессором А. А. Малаховым, которая исследовала, нет ли в нём подземелий и тайников. Наконец, 3 августа 1977 года Совет министров РСФСР принял решение № 1221-р об исключении особняка из списка исторических памятников государственного значения. Вскоре после этого решения из дома были переведены занимавшие его конторы, освободившиеся помещения были сфотографированы и обмеряны. Вокруг дома был поставлен забор. Часть внутреннего декора оказалась в хранилище местного краеведческого музея.

Ельцин оставил о сносе дома Ипатьева воспоминания в книге «Исповедь на заданную тему» (1989), которые неточно описывают ход событий: «Вдруг я получаю пакет секретный из политбюро — уничтожить дом Ипатьева. Сопротивляться было невозможно. И вот собрали технику и за одну ночь разрушили …»

В другой своей книге «Президентский марафон» (2000), Ельцин прокомментировал снос дома Ипатьева таким образом:

Снос дома Ипатьева был обставлен как необходимость реконструкции всего квартала — поэтому по планам «реконструкции» подлежали сносу все дома, расположенные в целом квартале. «Реконструкторов» не остановило то, что дома, расположенные в квартале, представляли собой архитектурно-историческую ценность как представители типичной купеческой застройки Екатеринбурга конца XIX — начала XX века. Кроме того, при сносе только одного дома Ипатьева место его точного расположения было бы в дальнейшем очень легко точно определить. При сносе же всего квартала определить точное расположение каждого конкретного дома становилось делом затруднительным. 21 сентября 1977 принято решение Городского исполкома Совета народных депутатов за № 351 о сносе всего квартала, «учитывая неотложную потребность в реконструкции ул. Я. Свердлова и К. Либкнехта…», за подписью В. П. Букина. Перед сносом дом обследовали многие любопытствующие, которые сняли исторически ценные детали интерьера (ручки дверей, детали печей, лепнину стен и т. п.), в том числе, по вскрытии пола в комнате, где в 1918 году жили Великие Княжны Романовы, там обнаружили завернутый в газету и засунутый между плинтусом и полом золотой браслет с драгоценными камнями и вензелем «Т».

Снос дома начался 16 сентября 1977 года и продолжался два дня. Разрушение при помощи «шар-бабы» произведено не ночью, а днём. Сохранились фотоснимки сноса дома.

Сопротивляться невозможно

Ликвидация Ипатьевского дома была поручена местным властям. Распоряжение исполнил Первый секретарь Свердловского обкома КПСС Борис Ельцин. «Сопротивляться было невозможно, отметит потом Борис Николаевич, не выполнить Постановление Политбюро? Собрали технику и за одну ночь разрушили. В случае отказа я остался бы без работы, а новый секретарь обкома все равно бы выполнил приказ», – резюмировал Ельцин.

Любопытно, что по плану реконструкции, которой официально был объяснен снос Ипатьевского дома, разрушению подлежал целый квартал, представлявший собой архитектурно-историческую ценность как образец типичной купеческой застройки Екатеринбурга конца XIX — начала XX века. Эксперты отмечают, что уничтожив весь квартал, власти значительно затруднили поиски точного места, где находился дом Ипатьева. Видимо, «генеральная реконструкция» и была на это рассчитана.

Перед сносом дом успели обследовать любители старины и просто любопытствующие. Многие ценные детали интерьера (дверные ручки, украшения печей, лепнину со стен и др.) были вынесены. Кстати, при вскрытии пола в комнате, где размещались великие княжны, был обнаружен спрятанный под плинтусом и завернутый в газету золотой браслет с драгоценными камнями и вензелем «Т».